Тревога, вина и зависть

Она словно состояние на полувдохе: вот-вот что-то произойдёт и надо будет реагировать, – убегать, бороться. Тревога не есть страх; оттого так сложна она в своём существовании. Страх можно было бы победить, подготовившись к опасности. Тревога не имеет приложения, она – вообще. Тревогу создаёт предвосхищение угрозы, если есть предпосылки такой угрозы. А предпосылок достаточно: начиная с новостей о кознях заокеанских «партнёров» и до опасности быть ограбленным в подъезде трудовым мигрантом, начиная с нестабильности курса валют и до повышения-неповышения пенсионного возраста. Что говорить про бесконечные напоминания о риске инфаркта, о вирусах и бактериях, о загрязнённой среде и вредной пище. Ни дышать, ни есть, ни пить, ни перемещаться в пространстве современному горожанину нельзя без тревоги за свою жизнь. Проблема в недостаточной осведомлённости: не-врач вряд ли сможет трезво оценить риск заболеть, не-политик вряд ли поймёт тонкости и опасности угроз государственного уровня, не-экономист не сможет адекватно взвесить риски рынка, курсов валют. Но информация поставляется исправно, и потому неизвестность создаёт условия для тревоги. Информация создаёт чувство возможной угрозы, к которой нужно готовиться. Разум может отнестись ко всей подобной информации философски. Но невозможно обмануть то неосознаваемое, что дирижирует эмоциями, настроением, нейрогуморальным химическим фоном организма. В результате, постоянное подпороговое чувство страха, уже привычное (то есть, ушедшее от прямого переживания), становится источником многообразных психологических и телесных расстройств.

ещё менее осознаваемое, чем тревога. Оно стимулируется информационным пространством вокруг, демонстрирующим больных детей, людей в беде, людей малообеспеченных, инвалидов и всех, кто стал жертвой произвола государственно-частной машины. А таких за последние пару десятилетий в России, как может показаться, стало большинство. Человек, у которого всё благополучно – по мнению других, или даже по его собственному мнению, – как будто становится обязан принимать участие в жизни менее благополучных. Подписать петицию, дать денег, не остаться равнодушным. Действительно, в гражданском обществе именно гражданская инициатива решает множество проблем. Но отдельный человек не может бесконечно подписывать, бесконечно выплачивать всем, кто просит у него. Рефлексия сознательного гражданина может ввести его в состояние вины за то, что он не подписал петицию о розыске пропавшего, об установке пандуса, о помиловании не известного этому гражданину человека. Как будто он оказался безучастным, жёсткосердечным. Между тем, легитимность и источники таких подписей могут вызывать сомнение. И в итоге, подписав, человек, предотвратив чувство вины, может испытать тревогу по поводу ряда возможных последствий. Сомнение в достоверности, приведшее к отказу от совершения поступка, оборачивается виной за его несовершение. Ведь деятельность эта по сути политическая, завуалированная подростковыми посылами вроде «ладно, чего тебе стоит?..»

Чёрная или белая, зависть всегда негативное чувство, оставляющее рубцы в личности человека. «Завистливость» – свойство обращать внимание на чьи-то атрибуты, недоступные или требующие больших усилий для достижения. Завистливым почти невозможно не стать в обществе со столь перемешанными представителями разных классов, гендеров, такими разными уровнями культурного капитала и капитала финансового. Демонстративность, перформативность современной городской культуры создаёт правила игры общества. Правила обязывают выставлять любое своё отличие от других напоказ в надежде быть замеченным. Выставляется то, что проще выставить: машины, одежда, рестораны, накачанная грудь или мышцы, украшения. Другие обязаны смотреть и обязаны желать это, ведь чем популярнее атрибут, тем выше его легитимность. «Демократический» строй из сугубо политического проникает в культуру, обозначая «маст хэв» для всех, кто не может в силу невежества сделать свой выбор. Демократия граничит с охлократией, в которой масса – единственная сила. Атрибуты желаемого становятся источником зависти. Она возникает вспышками при виде желанных вещей, она сохраняется постоянно при переживании самих себя ниже и хуже принятого за целевой уровень. Уровень богатства, уровень анатомии, уровень возможностей. Зависть «гложет», изъедая в неконструктивном тлении человека, отдаляя его в бесконечность от того здорового Я, каким он мог бы стать.