Религиозный опыт

Так можно было бы начать повествование о вере, о роли её в жизни человека. Каково место веры и что она такое? В самой ли вере дело или в предмете её – в том, во что верят люди? Пожив достаточно в этом мире, добившись некоторых высот, люди приходят к выводу о том, что есть какое-то устройство мира недоступное органам чувств и измерению известными способами – что управляет миром и определяет порядок течения событий. Судьба, Бог, круг Сансары, энергии и вибрации, множество других названий, в общем, имеют отношение к одному и тому же явлению, которое нельзя зафиксировать объективными средствами, но которое можно почувствовать и пережить, открывшись опыту – религиозному опыту.

Те ощущения взаимосвязей вещей в жизни, чувство судьбы и своего пути – они часть феноменального или они воспринимаются извне как сверхтонкие грани устройства мира? Совершенно ясен ответ: учёный скажет, что всё в нашем сознании, а некоторые переживания есть ответ на синтез жизненного опыта; верующий человек скажет, что есть такое устройство, есть Бог, судьба, перевоплощение и так далее. Кто из них более невежественный? Учёный, окруживший себя стеной познаваемости или верующий человек, не утруждающийся поиском аргументов и доказательств? А как насчёт верующего учёного…

Очевидно, что дать точные и честные ответы на все поставленные вопросы значило бы перевернуть устройство общества.

Тогда бы абсолютное значение приобрели идеалы честности, труда и всего, что возводится в ранг высокой нормы социума, но так трудно достижимо.
Наука не может дать ответ на вопросы веры. Она может лишь редуцировать их до психических функций или состояний. Это она и делает, изучая нейрофизиологию медитации, психосоматические корреляты молитвы, семиотику и акустику богослужений, историю понятий и культурную историю религиозных движений. Наука может помочь понять, но вряд ли – пережить. В перспективе, конечно, познание мира станет целостным. Необходимость деления способов познания связана лишь со скудностью средств познания, слабостью человека, обязательностью «соборности» познания – как религиозного, так и научного. Мы не можем доверять друг другу; не можем доверять даже самим себе. Нужно всё перепроверить, обсчитать. Пережитое всегда оставляет вопрос, не иллюзия ли это была. И чем шире знание, тем больше сомнение.

Если обратиться к высказываниям людей, добившихся многого, выросших над обществом, часто они указывают на важность следования своей интуиции, своему чувству правильного. «Верь в самого себя! чьё сердце не затрепещет от рокота этой звонкой струны!» - писал Эмерсон. Делая так, как чувствуешь правильно, добьёшься всего… Это ли не религиозный опыт? Когда невзирая на объективное, на аргументацию, человек делает так, как чувствует. Что переживает он, как измерить это чувство? – неважно.

Важно то, каким должен быть человек, чтобы следуя такому своему чувству, действительно оказаться победителем. Опасность совета следовать своей интуиции в том, что совет дают те, у кого получилось.

Нейрональные корреляты и генетические особенности лидеров, успешных людей, как и таковые особенности собственно интуитивного, иррационального, религиозного познания мира уже исследуются и кое-что можно понять уже сейчас.
В будущем знание умножится. Но и так становится ясной необходимость развития в личности открытости опыту, способности переживать разное по-разному, вовлекать эмоции и телесное чувство – реакцию на происходящие события и смыслы.