Чакона

Кажется, что есть доля снобизма в таком делении: академическая принадлежит консерватории, а народная – всем остальным, и включает поп, рок, фолк (конечно же) и так далее. Но есть в таком делении фундаментальная разница, ибо народная даёт возможность пережить эмоции, а академическая – прожить целую историю, иногда жизнь. И если мелодичная красиво аранжированная «народная» музыка принесёт удовольствие – понравится, или не понравится – и тогда её нет смысла слушать, то «академическая» потребует напряжения и работы интеллекта, чтобы получить от неё всё, что она может дать.

Такая музыка даёт возможность пообщаться с другим человеком, с самим собой, но таким, какого в реальности нет – таким, каким был бы я сам, если бы соединился с той историей, что рассказывает мне композитор. Я слушаю его повествование, но одновременно я создаю для себя рассказ, нарратив, тем самым позволяя разглядеть в самом себе грани, которые никогда бы не появились, не пройди я этот короткий путь вместе с гением.

Моя Чакона – это симфоническое переложение Леопольда Стоковского (под его же управлением записанная в 1950-е годы) и органное переложение Анри Мессерера в исполнении Йенса Кондорфера (в 2008 году). Но начало им даёт соло скрипка Генрика Шеринга.

Чакона соло рассказывает красивую историю, полную взлётов и падений, задорного веселья и сладкой грусти. Это история человека, и в этом человеке можно узнать себя, поставить себя на его место и рассказать его историю своими чувствами и свою историю чувствами, что создаются смычком скрипача. Тонкая и камерная, эта история с глазу на глаз, в уютной комнате, при свете масляной лампы. Мир моей правды, искренне самому себе.

Большая и торжественная, чакона в органном исполнении ту же историю рассказывает пафосно и мощно, пробирая до костей величием событий и переживаний. Эта чакона не просто о взлётах и падениях, она о космической высоте и бездне, она о безвременье, о прошлом и будущем. Такая чакона вводит в жизненный путь драму, бесконечность, она создаёт мир прекрасный словно Вселенная – и это мир одного человека. Это мой мир, каким он может быть.

Оркестр Леопольда Стоковского словно переносит Чакону в сумрачный лес Рихарда Вагнера. Уже с первых аккордов стелется туман, становится прохладно, пахнет хвоей, древесиной и сыростью. Как будто пройдёт сейчас процессия рыцарей Грааля или прилетит лесная птица Зигфрида. Чакона Стоковского словно картина, написанная лучшим художником-реалистом, с множеством деталей, с золотом и самоцветами, с облаками и закатным солнцем, с горами и озёрами. Она – мир, в котором можно жить.