Этот образ жив и сегодня. Семипудовая купчиха – яркий типаж сильной, по-своему умной, жизненно-опытной и обязательно с избыточным весом женщины, которая прекрасно понимает, что немногое в жизни зависит от нас: в главных вещах можно полагаться лишь на высшие силы. И она полагается, делая щедрые пожертвования церкви после каждого отчётного периода, а в промежутках и по праздникам ставя свечечку и пиша записочку о здравии и об упокоении.

Простота такого отношения обезоруживает и вызывает зависть. Безрефлексивная система ценностей, прямое соотнесение ритуального действия с посылом к собственной судьбе настолько просты, что их сложно критиковать: любая критика станет желчным резонёрством в столь искренней своей прямотой коммуникации.

Люди ходят в церковь и пишут записочки. Они оплачивают записочки по тарифу, и в разных храмах, разных приходах различна стоимость услуг по поминовению усопших и здравствующих. Как и всё в обществе, это действие может иметь глубокий внутренний смысл, лишь формализующийся через действие, а может быть только действием без какого-либо содержания: тот самый случай симуляции.

Кто сказал, что симуляции не может быть в отношениях человека и Бога? Ведь отношение с непознаваемым и неощущаемым исходно балансирует на грани симуляции. Каждый, кто ходит в церковь и молится, каждый, кто медитирует, занимается другой психической гимнастикой, имеет свои феноменологические процессы. Эти процессы могут давать переживание Бога, могут даже давать ощущение познания скрытого устройства бытия. Но как отделить их настоящие от них симулированных? Как узнать, что возникшее чувство божественного, посетивший инсайт, ощущение вибрации во время богослужения не есть обман, иллюзия, просто вызванная тем, что человек склонен за всеми явлениями видеть тайный смысл.
Семипудовая купчиха вряд ли задаётся такими вопросами. Но ей простительна её безрефлексивность ввиду толстокожести. На то она и семипудовая.

Таковых десятки вместе со своими купцами таранят церковные прилавки для закупки свечек, приобретения типографских иконок, оплаты поминовений. Они покидают церковь с чувством выполненного долга. Они вешают иконку перед лобовым стеклом автомобиля, тем самым разрешая себе особо не соблюдать правила дорожного движения. Они зажигают свечи у определённых святых, отвечающих за ту или иную культурную практику, тем самым возвращая в церковь тысячелетние языческие традиции.
И всё здесь хорошо. Если только есть в таком поведении искренность, чистота намерений и желание отдать свою судьбу высшей силе.

Карамазовская купчиха отправляет свой культ искренне. Она искренне верит в то, что должна делать это. Она понимает, что без Бога невозможно, что далеко не всё подвластно ей. Она находится в балансе между искренностью с Богом и потреблением Бога. И то, и другое проистекает из её устройства: простого, прямого, с лёгкой хитринкой.

Но совсем другие материи проявляются, если способность человека рефлексировать, отдавать отчёт своим помыслам и поступкам шире и не так проста. Для этих людей церковь – место правды и откровенного обращения к себе. Если такая правда подменяется потреблением, нет в ритуальных действиях большого смысла, но есть в них симуляция и ложь. Эта ложь пагубна, и помноженная на иллюзию, она наполняет жизнь химерами, недопрожитыми переживаниями, пустыми чувствами, оскоминой и злостью.